Все еще будет!
Название: Понимаешь, на улице дождь
Автор: Sorena
Бета: ritaritzy, Jella Montel
Размер: мини, 1991 слов
Пейринг/Персонажи: Джон Стендринг/Кэрол Болтон
Категория: гет
Жанр: hurt-comfort, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Пост-канон. После смерти Эндрю Кэрол вечно где-то пропадает
Резкий порыв ветра распахнул потрескавшуюся створку окна, стекло жалобно задребезжало, капли дождя застучали по подоконнику. Джон безучастно повернул голову и своего места на диване не покинул. Он не любил дождь, не понимал, как люди могут восхищаться непогодой и находить в сырости и промозглости хоть что-то романтичное. Страсти природы, как, впрочем, страсти человеческие не были ему свойственны. Ровное тепло камина уютнее и приятнее, чем степной пожар.
Иногда Джону хотелось быть иным — страстным, порывистым, непредсказуемым. В детстве, начитавшись книг, он мечтал стать рыцарем и спасать прекрасных дам от драконов, получая взамен любовь и славу. А кто не мечтал? Кто не хотел быть душой любой компании? Непринужденно улыбаться, шутить и флиртовать с красивыми девушками? Хотел бы любой, только вот не каждому это было дано. Джон всегда был слишком угловат и застенчив, а разговоры с девушками неизменно превращались в пытку, потому что слова никак не шли с языка. Те самые слова, которые он с легкостью находил потом, когда его оставляли в покое.
Замыкаясь в себе, Джон постепенно замечал, что показное равнодушие к окружающим сменяется равнодушием истинным. И какая разница, как ты одет, хорошо ли подстрижен? Овцы на ферме вряд ли смогут оценить твой внешний вид, а девушки… Они слишком заняты другими парнями, чтобы обращать внимание на высокого нескладного Джона, мучительно подбирающего слова для ответа на какой-нибудь простой вопрос.
В его размеренной скучной жизни была своя прелесть, если бы не…
— Джон! — Лиза подскочила к открытому окну и захлопнула створку. — Ты что, не видишь? Весь подоконник залило. Сейчас принесу тряпку.
Он нехотя поднялся с дивана и подошел к окну. Капли дождя растеклись лужицами по облупившемуся подоконнику. Подкрасить бы! Джон смахнул воду ладонью и замер, рассматривая краску, приставшую к коже. Им овладела странная апатия, как после трудного дня, когда сил остается ровно столько, чтобы поужинать и дойти до кровати. Хватит! Джон вытер ладонь о штаны, злясь на самого себя.
— Давай ужинать, Лиза, — зло бросил он, словно девочка была виновата в том, что у него плохое настроение.
— А Кэрол? Мы не будем ее ждать? — Она вытерла подоконник и с вызовом посмотрела в глаза Джону.
Он с досадой отпихнул от себя пустую тарелку, уже приготовленную для ужина, и та, конечно же, упала на пол.
— Да что с тобой сегодня?
Что с ним?! То же, что и вчера, и позавчера, и несколько дней назад. С тех пор как этот Эндрю покончил с собой, Кэрол постоянно где-то пропадала. Джону было наплевать на пересуды и сплетни окрестных кумушек, на косые взгляды соседей, в которых явно читалось осуждение — ведь это случилось после их драки! — он как-нибудь разберется сам, но вот она… Кэрол — сильная, страстная Кэрол — превратилась безжизненную сломанную куклу. Из нее словно разом вынули все эмоции. Даже Лиза могла добиться от нее лишь пары жалких слов. Кэрол работала, автоматически ела, спала, но в глазах ее поселилась пустота. Если бы Джон был другим! Он смог бы ее встряхнуть. В конце концов, они заключили договор, и она должна быть его женой и… И что? Говорить о погоде? Готовить ужин? Спать с ним?
Он же знал, что она его не любит. И все равно женился на ней. Знал, что этот Эндрю рано или поздно влезет в ее жизнь и испортит все. Как всегда портил. Джон почти ненавидел его. Но не за то, что Кэрол его любила, а за слабость и трусость. За эгоизм. Такие, как он, не умеют проигрывать. Не умеют держать удар, разгибаться, вставать и идти дальше. Весь мир был преподнесен ему на тарелочке: образование, работа, красавица жена, ребенок, дом. Но ему было этого мало! А что бы он сделал, случись ему получить Кэрол? Бросил бы все, начал с нуля в какой-нибудь богом забытой дыре? Как быстро он бы заскучал? Начал винить во всем Кэрол? Как быстро он бы сдался? Это было неизбежно, потому что его эгоизм обязательно перевесил бы любовь. Степной пожар выжигает все вокруг, оставляя после себя лишь пепел и черную пустоту. Когда огню нечего есть, он пожирает самого себя, корчась в агонии, но прежде он уничтожает все, до чего дотянется.
— Она сейчас придет, — неестественно мягко прозвучал голос Лизы.
Джон перевел взгляд и с удивлением заметил в глазах девочки не то сочувствие, не то жалость.
— Да, конечно… — пробормотал он, наклоняясь за осколками и избавляя себя от ненужных слов.
Лучше молча заниматься хоть каким-то делом, чем разговаривать ни о чем. Джон неуклюже нырнул под стол, потянувшись за куском разбитой тарелки, и услышал, как мягко скрипнула входная дверь.
Ее шаги… Он узнал бы их из сотни других, даже будучи абсолютно слепым.
— А вот и Кэрол! — провозгласила Лиза. — Ну, где ты пропадала? Мы без тебя за стол не садимся, а я просто умираю с голода.
Джон резко выпрямился, от души приложившись затылком об угол столешницы. Его взгляд упал на перепачканные сапоги жены. Все ясно: опять ходила туда. Мысль о том, что Кэрол раз за разом возвращается на место гибели своего эгоистичного возлюбленного, обдала болью почище, чем ноющий от удара о стол затылок. Что она делает там? Что ищет? Какие призраки прошлого сопровождают ее?
На мгновение их взгляды пересеклись, но Кэрол сразу же отвела глаза.
— Я сейчас, — тихо пробормотала она, — только руки помою.
Голос звучал глухо, хрипло, словно Кэрол долго и громко кричала на пронизывающем ветру.
Это невозможно!
Джон раздраженно отодвинул жену от раковины и бросил в мусорное ведро осколки, стараясь не обращать внимания, как Кэрол вздрогнула всем телом от его прикосновения.
— Давайте есть, — буркнул он, усаживаясь за стол. — Не хочу пропустить матч.
— Разве он не завтра? — ехидно улыбнулась Лиза, накладывая в тарелки неумело приготовленное жаркое.
Джон насадил на вилку большой кусок картошки и отправил его в рот. По крайней мере, это избавило его на какое-то время от необходимости отвечать. Картошка оказалась слегка недоваренной и пересоленной.
— Не очень-то съедобно, да? — поинтересовалась внимательно наблюдающая за ним Лиза.
— Ты на мне эксперименты ставишь?
Девчонка улыбнулась.
— Ну а на ком еще? — и торопливо добавила: — Ладно, Джон, прости. Я только учусь готовить. Вот Кэрол скоро перестанет хандрить, и мы снова будем нормально питаться. Правда?
Джон перевел взгляд на жену. Кэрол жевала жесткое мясо с абсолютным безразличием ко всему. Заметив, что все смотрят на нее, она проглотила кусок и закашлялась.
— Вот сумасшедшая семейка, — заметила Лиза, передавая ей стакан воды. — И не надо на меня так смотреть! Хотите, чтобы я заткнулась? Хорошо. И слова не произнесу! Знали бы вы, как мне это надоело. В школе все только и делают, что косятся в мою сторону, сплетничают за спиной. А вчера миссис Хэмстон поинтересовалась, когда мы уезжаем отсюда. Они, видите ли, не представляют, как можно оставаться здесь после того, что мы наделали.
— Лиза!
— Что «Лиза»?! Мне плевать, что там болтают эти глупые старые грымзы, но вы оба ведете себя не умнее. Хватит жалеть самих себя!
Она вылетела из-за стола и вихрем пронеслась в свою комнату, захлопнув за собой дверь. Джон опустил голову, и какое-то время они сидели в полном молчании. Единственным живым звуком в этой тягучей тишине было мерное тиканье старых часов на стене.
Тик-так...
Джон застыл, потеряв способность чувствовать. Разочарование, злость и боль придут потом, но сейчас ни одной мысли не было в голове, он словно умер.
Ветер скулит за окном, заставляя дребезжать стекла, воя в трубах голодным волком. Дождь лупит по жестяному козырьку. Тяжелые капли барабанят по стеклу, сплющиваясь и растекаясь водяными змейками.
Кэрол не шевелится, прячет взгляд. Она ежится, словно от холода, но дышит ровно и спокойно. В такт ускользающим секундам.
Кажется, что призрак счастья все еще витает в воздухе. Перед глазами мелькает раскадровка недавних дорогих Джону мгновений: улыбка Кэрол, тепло ее тела, нежность рук, осторожно прикасающихся к его лицу.
«Бом», — возвестили часы начало нового часа.
Джон поднялся и подошел к раковине. Так больше нельзя! Он знал, что сейчас Кэрол молча встанет и уйдет в спальню. Их спальню! И тихий стук закрывшейся за ней двери покажется громом небесным. А ему останется лишь ворочаться всю ночь на неудобном диване и представлять себе, что он, Джон, не жалкий неудачник, изгнанный из собственной спальни, а другой — сильный и уверенный в себе. Тот, кто распахнет ногой эту чертову дверь и обнимет жену, несмотря на ее сопротивление. И будет держать на коленях, утешая, и баюкать, словно ребенка, пока она не уснет в его объятиях. Тот, кого она действительно выберет.
Но что толку думать о несбыточном? Если бы он мог, то ушел бы, оставив ее в покое. Только некуда ему. Джон поставил на карту все, что у него было. И проиграл.
— Я уберу со стола, — тихо сказал он, чтобы хоть чем-то разбить это молчание.
Смешно! Полчаса назад ему совершенно не хотелось говорить, а сейчас тишина угнетала.
Кэрол не ответила. Она рассеянно ковыряла вилкой холодное жаркое, не отрывая взгляда от тарелки. Какое-то время Джон смотрел на нее, размышляя, не послать ли все к черту и не уйти ли сегодня в бар. Напиться, чтобы не думать и не видеть перед глазами это лицо и эту темную прядь волос, упавшую на лоб, которую так хочется убрать, а потом нежно пригладить. Да гори оно все синим пламенем! Он так и сделает!
Джон собрал со стола тарелки и переложил их в раковину. Он почувствовал, как злость снова поднимается в нем. Довольно! И этого умершего дома, и несбывшихся надежд, и жены, оплакивающей бывшего любовника — довольно! Он уже устал ждать, что когда-нибудь что-то изменится, и…
— Джон, — позвал его хриплый голос, а холодная рука прикоснулась к его спине. — Ты когда-нибудь сможешь меня простить, Джон?
Он выронил тарелку, и та разлетелась осколками по полу.
— Кэрол?
Она дрожала.
— Я поступила с тобой по-свински.
Джон резко обернулся.
— Что ты…
Холодная рука легла на его губы, но он стряхнул ее.
— Я не должна была выходить за тебя замуж, — торопливо произнесла она, боясь, что ее перебьют. — Не так.
Джон почувствовал слабость, кровь хлынула куда-то вниз, а в сердце заполз страх. Именно такого разговора он боялся все это время.
— Ты хочешь развестись? — выдавил он.
Кэрол опустила глаза.
— Я испортила тебе жизнь. Все, что я умею, — портить. Эндрю… — она споткнулась на этом имени, — умер из-за меня. Я не хочу, чтобы и ты окончательно сломал свою жизнь. Лиза права: хватит жалеть себя.
Джон ошеломленно молчал.
— Я… Мы завтра уедем. Ты сможешь простить меня? — повторила она.
— Кэрол, — мягко позвал ее Джон, приподнимая за подбородок. — Посмотри на меня.
Она помедлила, но с несвойственной ей покорностью посмотрела ему в глаза.
— Ты не портила мне жизнь, — продолжил он. — Я был рад жениться на тебе, я хотел тебя и хотел жить с тобой. Это был мой выбор, никто не принуждал меня сделать этот шаг.
— Это была сделка.
— Именно. И мы оба следовали ее условиям. Не будь ее, я бы никогда тебя не получил, — горько добавил он.
Кэрол отступила на шаг назад. Было непривычно видеть ее такой потерянной и слабой. Она всегда знала, чего хочет, и шла к цели, не оглядываясь, не задумываясь о цене, которую нужно было заплатить, но когда цена оказалась слишком высокой, вдруг поняла, что цель этого не стоила. Рано или поздно слабость пройдет, а жизнь наполнится новым смыслом, но сейчас Кэрол была похожа на ребенка, сбежавшего из дома, но заблудившегося на первой же миле пути.
И Джон впервые в жизни ощутил в себе силу и уверенность того самого рыцаря, спасающего беспомощную прекрасную даму от призраков степного пожара, который настиг ее в пути.
Дождь лечит выжженную землю, прибивая пепел, и питает затаившиеся от пожара ростки новыми силами. Он смывает всю грязь и охлаждает ожоги. Дарит надежду.
— Иди ко мне.
Он потянул ее к себе и крепко обнял. Кэрол не вырывалась, не сопротивлялась, позволяя ему привлечь ее к себе, прижимаясь щекой к теплой груди, слыша, как тяжело бухает внутри его сердце. Сейчас ей было очень нужно ощущать твердость и надежность мужских объятий.
— Ты холодная, — улыбнулся он, убирая с ее лба ту самую прядь.
— Понимаешь, на улице дождь, — пожала плечами она.
Автор: Sorena
Бета: ritaritzy, Jella Montel
Размер: мини, 1991 слов
Пейринг/Персонажи: Джон Стендринг/Кэрол Болтон
Категория: гет
Жанр: hurt-comfort, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Пост-канон. После смерти Эндрю Кэрол вечно где-то пропадает
Вещи не всегда то, чем кажутся. Многое, что кажется злом, может быть добром. Например, дождь.
Д. Мартин
Д. Мартин
Резкий порыв ветра распахнул потрескавшуюся створку окна, стекло жалобно задребезжало, капли дождя застучали по подоконнику. Джон безучастно повернул голову и своего места на диване не покинул. Он не любил дождь, не понимал, как люди могут восхищаться непогодой и находить в сырости и промозглости хоть что-то романтичное. Страсти природы, как, впрочем, страсти человеческие не были ему свойственны. Ровное тепло камина уютнее и приятнее, чем степной пожар.
Иногда Джону хотелось быть иным — страстным, порывистым, непредсказуемым. В детстве, начитавшись книг, он мечтал стать рыцарем и спасать прекрасных дам от драконов, получая взамен любовь и славу. А кто не мечтал? Кто не хотел быть душой любой компании? Непринужденно улыбаться, шутить и флиртовать с красивыми девушками? Хотел бы любой, только вот не каждому это было дано. Джон всегда был слишком угловат и застенчив, а разговоры с девушками неизменно превращались в пытку, потому что слова никак не шли с языка. Те самые слова, которые он с легкостью находил потом, когда его оставляли в покое.
Замыкаясь в себе, Джон постепенно замечал, что показное равнодушие к окружающим сменяется равнодушием истинным. И какая разница, как ты одет, хорошо ли подстрижен? Овцы на ферме вряд ли смогут оценить твой внешний вид, а девушки… Они слишком заняты другими парнями, чтобы обращать внимание на высокого нескладного Джона, мучительно подбирающего слова для ответа на какой-нибудь простой вопрос.
В его размеренной скучной жизни была своя прелесть, если бы не…
— Джон! — Лиза подскочила к открытому окну и захлопнула створку. — Ты что, не видишь? Весь подоконник залило. Сейчас принесу тряпку.
Он нехотя поднялся с дивана и подошел к окну. Капли дождя растеклись лужицами по облупившемуся подоконнику. Подкрасить бы! Джон смахнул воду ладонью и замер, рассматривая краску, приставшую к коже. Им овладела странная апатия, как после трудного дня, когда сил остается ровно столько, чтобы поужинать и дойти до кровати. Хватит! Джон вытер ладонь о штаны, злясь на самого себя.
— Давай ужинать, Лиза, — зло бросил он, словно девочка была виновата в том, что у него плохое настроение.
— А Кэрол? Мы не будем ее ждать? — Она вытерла подоконник и с вызовом посмотрела в глаза Джону.
Он с досадой отпихнул от себя пустую тарелку, уже приготовленную для ужина, и та, конечно же, упала на пол.
— Да что с тобой сегодня?
Что с ним?! То же, что и вчера, и позавчера, и несколько дней назад. С тех пор как этот Эндрю покончил с собой, Кэрол постоянно где-то пропадала. Джону было наплевать на пересуды и сплетни окрестных кумушек, на косые взгляды соседей, в которых явно читалось осуждение — ведь это случилось после их драки! — он как-нибудь разберется сам, но вот она… Кэрол — сильная, страстная Кэрол — превратилась безжизненную сломанную куклу. Из нее словно разом вынули все эмоции. Даже Лиза могла добиться от нее лишь пары жалких слов. Кэрол работала, автоматически ела, спала, но в глазах ее поселилась пустота. Если бы Джон был другим! Он смог бы ее встряхнуть. В конце концов, они заключили договор, и она должна быть его женой и… И что? Говорить о погоде? Готовить ужин? Спать с ним?
Он же знал, что она его не любит. И все равно женился на ней. Знал, что этот Эндрю рано или поздно влезет в ее жизнь и испортит все. Как всегда портил. Джон почти ненавидел его. Но не за то, что Кэрол его любила, а за слабость и трусость. За эгоизм. Такие, как он, не умеют проигрывать. Не умеют держать удар, разгибаться, вставать и идти дальше. Весь мир был преподнесен ему на тарелочке: образование, работа, красавица жена, ребенок, дом. Но ему было этого мало! А что бы он сделал, случись ему получить Кэрол? Бросил бы все, начал с нуля в какой-нибудь богом забытой дыре? Как быстро он бы заскучал? Начал винить во всем Кэрол? Как быстро он бы сдался? Это было неизбежно, потому что его эгоизм обязательно перевесил бы любовь. Степной пожар выжигает все вокруг, оставляя после себя лишь пепел и черную пустоту. Когда огню нечего есть, он пожирает самого себя, корчась в агонии, но прежде он уничтожает все, до чего дотянется.
— Она сейчас придет, — неестественно мягко прозвучал голос Лизы.
Джон перевел взгляд и с удивлением заметил в глазах девочки не то сочувствие, не то жалость.
— Да, конечно… — пробормотал он, наклоняясь за осколками и избавляя себя от ненужных слов.
Лучше молча заниматься хоть каким-то делом, чем разговаривать ни о чем. Джон неуклюже нырнул под стол, потянувшись за куском разбитой тарелки, и услышал, как мягко скрипнула входная дверь.
Ее шаги… Он узнал бы их из сотни других, даже будучи абсолютно слепым.
— А вот и Кэрол! — провозгласила Лиза. — Ну, где ты пропадала? Мы без тебя за стол не садимся, а я просто умираю с голода.
Джон резко выпрямился, от души приложившись затылком об угол столешницы. Его взгляд упал на перепачканные сапоги жены. Все ясно: опять ходила туда. Мысль о том, что Кэрол раз за разом возвращается на место гибели своего эгоистичного возлюбленного, обдала болью почище, чем ноющий от удара о стол затылок. Что она делает там? Что ищет? Какие призраки прошлого сопровождают ее?
На мгновение их взгляды пересеклись, но Кэрол сразу же отвела глаза.
— Я сейчас, — тихо пробормотала она, — только руки помою.
Голос звучал глухо, хрипло, словно Кэрол долго и громко кричала на пронизывающем ветру.
Это невозможно!
Джон раздраженно отодвинул жену от раковины и бросил в мусорное ведро осколки, стараясь не обращать внимания, как Кэрол вздрогнула всем телом от его прикосновения.
— Давайте есть, — буркнул он, усаживаясь за стол. — Не хочу пропустить матч.
— Разве он не завтра? — ехидно улыбнулась Лиза, накладывая в тарелки неумело приготовленное жаркое.
Джон насадил на вилку большой кусок картошки и отправил его в рот. По крайней мере, это избавило его на какое-то время от необходимости отвечать. Картошка оказалась слегка недоваренной и пересоленной.
— Не очень-то съедобно, да? — поинтересовалась внимательно наблюдающая за ним Лиза.
— Ты на мне эксперименты ставишь?
Девчонка улыбнулась.
— Ну а на ком еще? — и торопливо добавила: — Ладно, Джон, прости. Я только учусь готовить. Вот Кэрол скоро перестанет хандрить, и мы снова будем нормально питаться. Правда?
Джон перевел взгляд на жену. Кэрол жевала жесткое мясо с абсолютным безразличием ко всему. Заметив, что все смотрят на нее, она проглотила кусок и закашлялась.
— Вот сумасшедшая семейка, — заметила Лиза, передавая ей стакан воды. — И не надо на меня так смотреть! Хотите, чтобы я заткнулась? Хорошо. И слова не произнесу! Знали бы вы, как мне это надоело. В школе все только и делают, что косятся в мою сторону, сплетничают за спиной. А вчера миссис Хэмстон поинтересовалась, когда мы уезжаем отсюда. Они, видите ли, не представляют, как можно оставаться здесь после того, что мы наделали.
— Лиза!
— Что «Лиза»?! Мне плевать, что там болтают эти глупые старые грымзы, но вы оба ведете себя не умнее. Хватит жалеть самих себя!
Она вылетела из-за стола и вихрем пронеслась в свою комнату, захлопнув за собой дверь. Джон опустил голову, и какое-то время они сидели в полном молчании. Единственным живым звуком в этой тягучей тишине было мерное тиканье старых часов на стене.
Тик-так...
Джон застыл, потеряв способность чувствовать. Разочарование, злость и боль придут потом, но сейчас ни одной мысли не было в голове, он словно умер.
Ветер скулит за окном, заставляя дребезжать стекла, воя в трубах голодным волком. Дождь лупит по жестяному козырьку. Тяжелые капли барабанят по стеклу, сплющиваясь и растекаясь водяными змейками.
Кэрол не шевелится, прячет взгляд. Она ежится, словно от холода, но дышит ровно и спокойно. В такт ускользающим секундам.
Кажется, что призрак счастья все еще витает в воздухе. Перед глазами мелькает раскадровка недавних дорогих Джону мгновений: улыбка Кэрол, тепло ее тела, нежность рук, осторожно прикасающихся к его лицу.
«Бом», — возвестили часы начало нового часа.
Джон поднялся и подошел к раковине. Так больше нельзя! Он знал, что сейчас Кэрол молча встанет и уйдет в спальню. Их спальню! И тихий стук закрывшейся за ней двери покажется громом небесным. А ему останется лишь ворочаться всю ночь на неудобном диване и представлять себе, что он, Джон, не жалкий неудачник, изгнанный из собственной спальни, а другой — сильный и уверенный в себе. Тот, кто распахнет ногой эту чертову дверь и обнимет жену, несмотря на ее сопротивление. И будет держать на коленях, утешая, и баюкать, словно ребенка, пока она не уснет в его объятиях. Тот, кого она действительно выберет.
Но что толку думать о несбыточном? Если бы он мог, то ушел бы, оставив ее в покое. Только некуда ему. Джон поставил на карту все, что у него было. И проиграл.
— Я уберу со стола, — тихо сказал он, чтобы хоть чем-то разбить это молчание.
Смешно! Полчаса назад ему совершенно не хотелось говорить, а сейчас тишина угнетала.
Кэрол не ответила. Она рассеянно ковыряла вилкой холодное жаркое, не отрывая взгляда от тарелки. Какое-то время Джон смотрел на нее, размышляя, не послать ли все к черту и не уйти ли сегодня в бар. Напиться, чтобы не думать и не видеть перед глазами это лицо и эту темную прядь волос, упавшую на лоб, которую так хочется убрать, а потом нежно пригладить. Да гори оно все синим пламенем! Он так и сделает!
Джон собрал со стола тарелки и переложил их в раковину. Он почувствовал, как злость снова поднимается в нем. Довольно! И этого умершего дома, и несбывшихся надежд, и жены, оплакивающей бывшего любовника — довольно! Он уже устал ждать, что когда-нибудь что-то изменится, и…
— Джон, — позвал его хриплый голос, а холодная рука прикоснулась к его спине. — Ты когда-нибудь сможешь меня простить, Джон?
Он выронил тарелку, и та разлетелась осколками по полу.
— Кэрол?
Она дрожала.
— Я поступила с тобой по-свински.
Джон резко обернулся.
— Что ты…
Холодная рука легла на его губы, но он стряхнул ее.
— Я не должна была выходить за тебя замуж, — торопливо произнесла она, боясь, что ее перебьют. — Не так.
Джон почувствовал слабость, кровь хлынула куда-то вниз, а в сердце заполз страх. Именно такого разговора он боялся все это время.
— Ты хочешь развестись? — выдавил он.
Кэрол опустила глаза.
— Я испортила тебе жизнь. Все, что я умею, — портить. Эндрю… — она споткнулась на этом имени, — умер из-за меня. Я не хочу, чтобы и ты окончательно сломал свою жизнь. Лиза права: хватит жалеть себя.
Джон ошеломленно молчал.
— Я… Мы завтра уедем. Ты сможешь простить меня? — повторила она.
— Кэрол, — мягко позвал ее Джон, приподнимая за подбородок. — Посмотри на меня.
Она помедлила, но с несвойственной ей покорностью посмотрела ему в глаза.
— Ты не портила мне жизнь, — продолжил он. — Я был рад жениться на тебе, я хотел тебя и хотел жить с тобой. Это был мой выбор, никто не принуждал меня сделать этот шаг.
— Это была сделка.
— Именно. И мы оба следовали ее условиям. Не будь ее, я бы никогда тебя не получил, — горько добавил он.
Кэрол отступила на шаг назад. Было непривычно видеть ее такой потерянной и слабой. Она всегда знала, чего хочет, и шла к цели, не оглядываясь, не задумываясь о цене, которую нужно было заплатить, но когда цена оказалась слишком высокой, вдруг поняла, что цель этого не стоила. Рано или поздно слабость пройдет, а жизнь наполнится новым смыслом, но сейчас Кэрол была похожа на ребенка, сбежавшего из дома, но заблудившегося на первой же миле пути.
И Джон впервые в жизни ощутил в себе силу и уверенность того самого рыцаря, спасающего беспомощную прекрасную даму от призраков степного пожара, который настиг ее в пути.
Дождь лечит выжженную землю, прибивая пепел, и питает затаившиеся от пожара ростки новыми силами. Он смывает всю грязь и охлаждает ожоги. Дарит надежду.
— Иди ко мне.
Он потянул ее к себе и крепко обнял. Кэрол не вырывалась, не сопротивлялась, позволяя ему привлечь ее к себе, прижимаясь щекой к теплой груди, слыша, как тяжело бухает внутри его сердце. Сейчас ей было очень нужно ощущать твердость и надежность мужских объятий.
— Ты холодная, — улыбнулся он, убирая с ее лба ту самую прядь.
— Понимаешь, на улице дождь, — пожала плечами она.